РУССКИЕ МИР И ВОЙНА

— Русский мир… Русский мир — ворчал мой эстонский знакомый Андрес, осторожно ступая по острым краям разбитых большевиками надгробий, — Володя, что это за белиберда такая «русский мир»?

Морщусь. Здесь, под Нарвой, даже «мир» звучит как «война»…

— Тут лежит немецкий барон Штакельберг, — Андрес указывает под ноги, — создатель первого российского государственного оркестра. Он — русский мир?

— «Да, причем здесь Штакельберг!» — рассеянно думаю, вглядываясь в противоположный берег…

В поездках по бывшему СССР всегда так, отойдешь от границы на шаг — обязательно наткнешься на фундаментально-бессмысленный вопрос.

Год назад в тишайшем, еще не разрушенном Донецке, где местным жителям было глубоко плевать на политику (презирали они ее инстинктивно, словно предчувствовали опасность, считая жуликами — “что тех, что других”) я точно также спорил с «пророссийским активистом».

— Что такое русский мир? — спросил я его (за пару месяцев до первых залпов «Градов» — cверкающий свеженький аэропорт Донецка тогда еще не был заселен “киборгами”, а в городе чувствовался такой непрошибаемый, “на-все-наплевательский” покой, что хотелось зевнуть и уехать…)

— «Русский мир”?! — активист, жаловавшийся на сонную инертность русского населения, даже удивился. — А что это? Пара стеллажей с литературой для соотечественников в местной библиотеке?

Интересно, уцелели ли в разбомбленном донецком “русском мире” те стеллажи…

А здесь, в Эстонии тоже хорошо и тоже тихо… Таможенный пост прямо на центральной площади, у мэрии. Ни пограничников, ни колючей проволоки… До грозных крепостных стен Иван-города — метров сто. Руку протяни, переплыви через речушку, куда контрабандисты бросают блоки сигарет с одного берега, а потом сачками вылавливают с другого, и вот она родная Россия, с языком русским, с обычаями советскими…

Это слева. А справа, на берегу, у старого эстонского кладбища, где мы спорим с Андресом, начинается то, без чего сердце русское может бы и успокоилось, а вот рассудок «штольцевский» не выдержал бы — вечно загнивающая в своем срамном уюте Европа…

И начинается она со спарринга крепостей — глаза в глаза, стена к стене, бойница к бойнице. И есть грех — хочется высокопарно написать: “стоят в вечной дуэли друг против друга европейская крепость Нарва и русская крепость Ивангород, держит друг друга на “мушке” — Запад и Восток». А не получается. Потому что и Нарва и Ивангород — русские.

Арифметически даже более русские, чем Донбасс…

— Нарва — эстонский город! — тут же настораживается Андрес.

А ведь правильно настораживается…

— Ок. — говорю, — Но на 90 процентов русскоязычный.

Логика тут у меня железобетонная. Если верить российскому ТВ и всему тому, чему, жадно (судя по телерейтингам) внимает русскоязычное население Эстонии, я никакой границы… не пересекал. А как был так и остался в “русском мире”. Да хоть бы и с бароном Штакельбергом.

— Да хоть бы и с бароном Штакельбергом! — наконец-то нащупаваю ответ. — Русский мир — не кровь, не форма носа, это…

Черт, а ведь опять не нахожу точного слова.

— Вооот! — торжествует Андрес.

— Вера. Православие…

— А русские лютеране, русские протестанты, католики? А коммунисты?

— Язык

— Мы сейчас спорим на русском и что это меняет?

— Верность Родине.

— Верность?

Эх… Как бы вам объяснить…

— Андрес задумывается.

Председатель исторического общества «Эстонский военный мемориал” Андрес Вальме человек судьбы бурной, размашистой. Бывший советский офицер, удмуртский депутат, редактор волгорадской газеты, помощник Жириновского в Госдуме, а теперь местный историк-диссидент, восстанавливающий могилы российских воинов разных эпох. При каждом пересечении границы сотрудники эстонских спецслужб отводят его в специальный кабинет, где тщательно обыскивают (говорит, фотографируют даже нижнее белье).

Но Андрес горд. Здесь считается, что он «рука Москвы» и Вальме демонстрирует ее при любом удобном случае. То на Донбасс поедет к своему другу-однокурснику, премьеру ЛНР. (приехал разочарованный обеими сторонами, дескать, и гуманитарная помощь официального Таллинна Киеву в зоне АТО исчезла без следа, но и «русской идеи» среди «малоросских» ополченцев не почувствовал, дескать, храмы пусты, могилы ветеранов не ухожены).

То что-нибудь «пророссийское» организует. Например, выставку погибшего на Донбассе фото-журналиста Андрея Стенина, от которой местные власти с ужасом пока отбиваются, но упрямый Андрес, думаю, своего добьется…

— Хорошо. Пошли! — решила «рука России» и мы с неэстонской скоростью зашагали по-европейски чистенькой, и судя по щемяще-родным выражениям лиц прохожих, абсолютно русской Нарве, видимо туда, где я неминуемо что-то пойму…

ПОТУСТОРОННЯЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

60-тысячная Нарва теперь под подозрением.

«Ребята, да тут слишком много русских, — вздрогнула, покосившись на свой северо-восточный угол, Европа — случаем не рванет?!»

И сюда встревоженно слетелись десятки европейских журналистов. Благо многие из них уже с весны расчесывает европейские нервы, ядрено “вангуя”, что именно в Нарве скоро появятся “зеленые человечки”, пройдет “крымский” референдум, и начнется следующая мировая война.

Как писал репортер журнала «Шпигель» Ян Пул:

“Я приехал в Нарву, поскольку в Германии возникают опасения, что в восточной Эстонии разгорится такой же конфликт, как на Украине. Многие верят, что русское меньшинство в странах Балтии испытывает сильную тягу к воссозданию Российской империи”.

Тут, конечно, следует читать “такую же тягу, как на Донбассе”.

Но обычно европейцы в сонной Нарве успокаиваются.

Тот же самый Ян Пул написал потом: дескать, не рванет, “нет никаких сепаратистских устремлений”.

Тут, конечно, можно заподозрить лукавство западной пропаганды (представить русских без мыслей о сепаратизме — согласитесь, обидно), но в первые дни моего пребывания в Эстонии действительно обнаружилась странная штука.

Раньше я искренно не понимал нарвское спокойствие. Не потому что я из тех окончательно сбрендивших патриотов, кто мечтает заново склеить Империю своим порохом и чужой кровью. Но интересно — почему донецкие схватились за оружие только от угрозы ущемления прав русских, а здесь, в Эстонии (если судить по репортажам в наших СМИ) русских ущемляют давно и цинично, но как-то бестолку.

Что только с местными русскими не делали: принуждали к эстонскому языку, унижали экзаменами на гражданство и «серыми» паспортами… И все равно — тишина.

К тому же сравнивая Донецк и Нарву, обнаруживаешь зеркальную аналогию. Вроде бы и там и там пролетарские, фабричные города, с прилипшей криминальной славой. (“В Таллинне если даже кого-нибудь съедят — никто не заметит, а у нас в морду кому дадут — газеты подхватят — ну конечно, это же нарвские опять хулиганят!” — злится мой местный знакомый, — Среди эстонцев, например, ходит идиотский слух, что в Нарве в апельсины специально вкалывают вирус СПИД).

Так же болезненно произошел разрыв с Москвой при развале СССР — если на Украине попытались тогда создать Юго-Восточную республику со столицей в Харькове, то здесь — Нарвскую республику (референдум об автономии в 1993-году, здесь, правда, провалился).

Точно как и в Донецке, есть и в Нарве своя “Партия Регионов” — центристы, превратившие город еще и в политический анклав. Нарву точно так же, как Донецк тошнит от “оранжевых”, то и дело пытающихся показать через реку Москве что-нибудь гадкое (но транспарант в поддержку “пусси риот”, к примеру, провисел на городской стене лишь несколько часов, и был сорван “случайно прогуливавшимися рядом подростками”).

Нарва не простила Таллинну переноса Бронзового солдата точно так же, как Донецк стошнило от “ленинопада”.

Более того, в отличие от спортивного Донецка-2013 (считавшего тогда себя Украиной), в матчах Россия-Эстония Нарва болеет только за Москву…

И получается, извините, что здесь даже не Донбасс. Крым.

Но в первое же утро стройная картинка ломается. На набережной, у подаренного Швецией каменного льва с латинской надписью «Помним» и датой “1700” — в честь разгрома российских войск (здесь местные русские невозмутимо празднуют свадьбы(!!!), встречаю старичка-пенсионера. И черт возьми, он… хвалит Европу.

Ну все ж хорошо. Минимальная пенсия более 400 евро (по нынешнему курсу это больше 20 тысяч рублей), дороги хорошие, коммуналку на деньги Брюсселя до блеска отполировали, в Россию переезжать не хочет. Особенно сейчас (ну понятно — здесь евро, а там рубль падает)

Унижает ли «серый паспорт» негражданина?

— А какая разница? — пожимает плечами. — На выборы все равно не хожу, зато по “серому паспорту” можно без виз и в Россию и в Европу. А получил бы эстонское подданство — в Москву к родне уже просто так не поедешь, виза нужна. Жаль только, дети при развале СССР с испугу в Россию уехали, вернуться на ПМЖ сюда уже не могут…

И вот стоит этот дед, говорит о простой человеческой жизни — “так удобнее”, “так лучше”, а в какой-то сотне километров отсюда местную военную базу инспектирует глава НАТО. К границе с Россией стягиваются бронетранспортеры, к облакам подкрадываются истребители… На российских телеканалах Нарвы “каратели украинской хунты расстреливает русский Донецк”. И градус ненависти выше, выше, выше…

И мой знакомый русский-прерусский нарвский продюссер, как только я заикнулся о “русском мире”, “русском городе”, взорвался:

— А как понять «русский город»?! Блин — территория чья?!

— Эстонии (ага, думаю, нажал на больное).

— Блин, — кипятится нарвитянин. — Зачем путать! Точно так же эстонцы перепутали гражданство с национальностью — во всех странах это разные вещи, а у нас, в Эстонии, одно. Да, у 90 тысяч русских нет паспортов, 55 тысяч граждане России. Да, для неэстонцев здесь установлен карьерный “стеклянный потолок”, но выйди на улицу и спроси — кто хочет воевать? Никто!

— Я год назад ходил по Донецку — тоже никто не хотел.

— А здесь и не будет ничего! Блин, я русский, но знаешь, что русского здесь хорошо протрезвляет? Ивангород. Как только хочется «русского мира», переедешь через мост и смотришь на другую цивилизацию, на дороги, на образ жизни. Да ну на фиг!

— Как-то не по-русски выходит…

— Точно. Не по-русски, — продюссер машет рукой. — Как-то Михаил Круг сказал мне — вроде говорите по-русски, но вы не русские какие-то… Думайте что хотите, но я в первую очередь патриот своего города и в гробу я все это видел (кивает на пылающий Донбассом телеэкран).

— То есть желудок важнее идеи?

— (задумывается) С одной стороны, когда колбасы не будет — может встать и “русский” вопрос. С другой — в последнее время эстонцы стали вливать сюда денежки. Открываются предприятия, рабочие места… Эстонцы — народ очень прагматичный…

(“Эстонцы более немцы, чем сами немцы” — вспоминаю где-то вычитанное — В.В.)

— Они молодцы. Умно работают. Лояльность элит здесь покупается за конкретную сумму 6-7 миллионов евро в год, — сообщает на бегу мой экскурсовод Андрес. — Экономики-то здесь почти нет, за есть европейские гранты. Но их предоставляют тем, кто демонстрирует лояльность. И всех это устраивает… У нас как-то один русский бизнесмен попал под следствие. Пришлось присягнуть на верность стране, вступить в партию эстонских националистов. И когда ему звонишь обязательно скажет — “алло, тервист” (по-эстонски “привет”), а потом только говорит по-русски (смеется).

— В Нарве очень внимательно наблюдают за войной на Украине, — вспоминаю разговор с бывшим вице-мэром Нарвы, одним из экс-руководителей Русской партии Эстонии Геннадием Афанасьевым. — У меня на лестничной площадке только и разговоры о Донецке и Путине. «Наконец-то постояли за себя, наконец-то показали» — говорят. И мне иногда кажется, что в людях говорит еще и память. Мы-то при развале СССР не постояли за себя, не показали… Не то что они об этом жалеют. Но так хочется почувствовать гордость, если не за себя, то хотя бы за кого-то, кто рискнул…

— Я ж говорил: гордость за Родину — это и есть “русский мир»! — твержу я упрямому Андресу.

— Вот! — говорит. — Пришли.

Аккуратный строй кладбищенских крестов, восстановленные Вальме. Здесь лежат солдаты и офицеры русской царской армии.

Рядом холмики их недругов — большевиков. Чуть подальше следующие противники — уморенные в местном послевоенном лагере бандеровцы. Из-за этих захоронений Вальме уже лет десять враждует с украинским посольством, призывая Киев к совести. Брошенные могилы бандеровцев каждый год подапливаются талыми водами, из-за чего «гуляют» соседние кресты солдат Первой мировой.

А там, за проселочной дорогой — кладбище гитлеровских войск, в том числе солдата вермахта с изумительной фамилией “Горбачев”.

— Они все по большому счету русские, — ворчит “рука Москвы”. — И Родина у них одна. Но какой же это мир?!

СТЕНА МЕЖДУ МИРАМИ

И все таки это мир. Пусть Нарва и похудела за последние 20 лет на 20 тысяч человек (причем молодежь бежит скорее на Запад, чем на Восток). Нарва как алмаз в воде — в глаза не бросается, но попробуй раздави.

Все попытки Таллинна вести политику интеграции русского населения пока вызывают лишь чувство жалости у обоих сторон.

И тут дело даже не в том, что обучение эстонскому языку с его 14-тью падежами — само по себе изнурительно, и «из под палки», без желания его не вызубришь.

Те из русских, кто все-таки решил стать эстонцем, получают две проблемы сразу. Презирительное прозвище «интеграсты» от «своих». И почти полное отсутствие разговорной практики с «чужими» — ведь эстонцы в Нарву заезжать не любят.

У эстонцев здесь нет друзей, знакомых, родни, да и не уютно им здесь. Они даже сами считают Нарву… не Эстонией.

«Говорят, что эстонцы бояться нашего города, и эта мысль льстит местным русским. — пишет в своей книге «Моя Нарва. Между двух миров» директор местного колледжа Катри Райк. — Один друг как-то сказал, что нашел границу Нарвы с Эстонией, ее не видно, так как она сделана из толстого стекла и находится в лесу за городом. Как бы то ни было, уезжая, я тоже говорю, что еду в Эстонию».

Присланной сюда выстраивать мост между «мирами», Катри удалось превратить свой колледж в форт-пост, в «консульство» эстонцев в формально их собственном, но фактически — русском городе. Катри стала для Нарвы действительно своей. Причем по банальнейшей причине — она из тех, кто пытается понять русскую душу. И это выглядит трогательно. Вычитал у Райт много любопытного, даже искреннего, и подумалось — если бы нынешний Киев так же попытался понять севастопольцев или донецких… Может помогло бы это Украине?

«Оккупант для русских в Эстонии слово ругательное и страшное, — пишет она, — Оно столь же неприятно, как «фашист» эстонцу. Эстонцы бояться России, русские боятся, что их вышлют…

В книге она вспоминает, как в начале 90-х профессор одного из псковских институтов повздорил с русскими студентами из Эстонии, высказав презрение к независимой Прибалтике. «Молодой эстонский русский ответил на это, что он гражданин Эстонской республики, о России ничего не знает и знать не хочет… Но прошли годы, — грустит Райк, — И сейчас этот уже бывший студент, увы, не так позитивно относится к Эстонии. Многие наши русские очень разочарованы в государстве».

ПОТЕРЯННАЯ МЕЧТА

А ведь была у русских мечта.

Моя знакомая, живущая в Таллинне, точно также, как и тот русский студент, считала Эстонию своей. Даже старшего сына отправила в национальную школу, а потом в эстонскую гимназию. Сын, конечно, скоро уедет работать в Европу.

Но знакомая все равно не испытывает к своей стране даже тени благодарности.

— Мы русские смотрели на Запад с вожделением, мол, вот отсоединимся, уйдем из совка и будет у нас макдональдс, джинсы, варенка. А потом хапнули мы этого Запада и пришло понимание… Знаешь, — вздохнула знакомая. — Мы же поддержали эстонцев в их борьбе за независимость. А что получили? Например, дети учатся одинаково, а на олимпиаду пошлют Танеля, а не Сашу…

Эта моя знакомая говорит, что теперь, после Донбасса, на родительских собраниях она чувствует напряженность между русскими и эстонцами. Первые, говорит, стали агрессивнее. Вторые — подозрительнее. В интернете вдруг появились сообщества, оповещающие — в каких ресторанах не говорят по-русски. В магазинах в ответ появились зловещие настольные игры «Сразитесь с Путиным».

И что делать с «восточным влиянием» здесь, похоже, не знает никто.

Думаю, даже славные эстонские спецслужбы, которые аккуратно прослушивают ежедневно по две тысячи человек (это стало известно благодаря смешному происшествию — местные телефонные кампании публично призвали охранную полицию КаПо заплатить долг за прослушивание абонентов).

— Остается только ждать, — считает эстонский журналист Теэт Корстен. — Сменятся поколения, и русские станут другими.

— Вы так в этом уверены?

— Нет, — задумывается он. — И я не могу их понять. Посмотрите! Это же шизофрения какая-то!

Показывает на компьютере фото. Обычная картинка — судя по памятнику Ленину, центральная площадь какого-нибудь среднерусского городка.

— И что? — не понимаю.

— Памятник Ленина, церковь, двуглавый орел — и все в одном кадре. Как у русских эти символы совмещается в одной голове?!

— Легко. И лучше их не трогать — вздыхаю я, часть “русского мира”. В стране, где это многими слышится как “война”…

СПРАВКА «КП»

Население Нарвы 62 078 человек (на 1 января 2014). До Великой Отечественной войны здесь проживало преимущественно эстонцы, но во время войны город был почти полностью разрушен (98% зданий) и советские войска встречали всего два(!) человека. Сейчас в городе русских около 80,9 %, эстонцев — около 3,9 %,

Из них граждан Эстонии 46,7% (29 000 человек), граждан России — 36,3% (22600), лиц без гражданства — 15,3% (9500).